суббота, 10 сентября 2011
Я заметила, что в этом году в лету непроизвольно кануло не только лето (упс! почти тавтология), но и осень. Строго говоря, мой воспаленный мозг категорично переключился на зиму и отказывается воспринимать реальность как-либо иначе.
Так, на засыпку, кое-что из того, что писалось в институте параллельно (а скорее, после) лекции по Древнему Египту.
Ночью в Гизе властвовал холод.
читаем-с...Он наползал вместе с тенями со стороны, противоположнной закату, оплетал чуткими пальцами сначала пирамиду Микерина, затем - Хефрена, ютился меж лап Сфинкса... Даже песок, казалось, менял цвет с охры на серебро, поземкой перекатывающееся по долине в свете луны.
Зачем меня понесло в Гизу ночью, я сказать не мог.
Мы вели раскопки в некрополе уже больше трех недель, но за все это время толком ничего не нашли. Стоит заметить, что нас это порядком разочаровало, потому как работавшая за месяц до нас экспедиция оставила отчеты, пестреющие сообщениями о умопомрачительных по значимости находках, буквально "валяющихся на земле", как эмоционально сообщил мне по большому секрету начальник экспедиции, доцент Сафронов.
Штаб экспедиции базировался в Каире, там же жила и подавляющая часть археологов, за вычетом той смены, что охраняла места раскопок по ночам вместе с местными, нанятыми отбрасывать отвал за отдельную плату. До Гизы нас доставляли на машинах каждое утро, на них же увозили обратно в Каир. Режима приходилось придерживаться очень строго, потому как дорога занимала немалое время, так что основные дискуссии велись днем, в самый зной, когда работать становилось невозможно, и мы на несколько часов были вынуждены перемещаться под хлипкие, но все же дающие тень навесы.
Таким образом на праздное гуляние по долине - тем более, ночью - времени оставаться не могло.
Серебро песка перекатывалось под ногами, колко царапая щиколотки. С неким запозданием я понял, что стою возле Нижнего Храма, дорога от которого шла к гробнице Микерина, в дневной рабочей одежде: шортах и сандалиях. Сверху - видимо, в противовес - был, напроотив, натянут теплый свитер. Приглядевшись я удивился ещё больше. Свитер принадлежал профессору Сорвелу, американцу, начальнику нашей экспедиции.
Отвлекшись от свитера я снова огляделся и наконец понял, что настораживало меня последние несколько минут. На раскопе и возле навесов, под которыми должны были стоять палатки археологов, не горел свет. стала сразу понятной тишина, окружившая пирамиды - не стрекотал круглосуточно включенный генератор.
Зябко передернув плечами я двинулся в сторону навесов, непроизвольно держась в длинной не по-ночному тени Нижнего Храма, и уже почти дошел до них, когда тишина нарушилась коротким и почти безобидным звуком.
Откуда-то слева прилетел маленький камушек и с коротким, почему-то шелестящим чмоканьем зарылся в песок возле моих ног. За ним последовал ворой, улегшийся на землю в полуметре от первого. Потом - третий и четвертый. Не скажу, что мне стало страшно, но неприятный холодокмежду лопаток уверенно вцепился коготками в кожу.
- Думаете, это смешно? - спокойно поинтересовался я в пустоту.
Ответом мне был сухой смешок из-за спины. Я резко развернулся, и замер, на мгновение успевая разглядеть перед собой высокого худощавого мужчину, словно сошедшего с рисунков на папирусе. Мужчина молча смотрел на меня, склонив на бок шакалью голову и ухмыляясь от уха до уха клыкастой пастью.
От неожиданности я отступил на шаг назад, споткнулся, потерял равновесие, падая...